Может ли светская классическая литература тоже быть «православной»?
Мне кажется, что православной книгой является всякая книга, прошедшая отсев временем и вошедшая в то, что мы называем классикой. Но можно ли называть православной книгой, к примеру, произведения Тургенева? Казалось бы, с формальной точки зрения — нет, потому что Тургенев был человеком нецерковным, который не мог кадило от паникадила отличить, причём в буквальном смысле слова. У него можно найти такой ляп, как «еле живой дьячок вышел из кухни, с трудом раздувая ладан в старом медном паникадиле». То есть он был человеком, совершенно необразованным в этом вопросе. Но тем не менее существуют тургеневские девушки. Хорошо ли это? Для современного человека — очень хорошо, потому что образ женщины был выписан по-христиански, очень красиво и созидательно.
Точно так же, не говоря уже о Достоевском, можно говорить и о Гоголе, и о Чехове, и о многих других писателях, которые прошли «сито времени», вошли в нашу классику. Более того, я робко смею полагать, что тот же Сэлинджер или Брэдбери, которые, с формальной точки зрения, не православные писатели, написали вещи, заставляющие остановиться, подумать и взглянуть на банальности свежим взглядом. А ведь именно это и нужно православному человеку.
Поэтому я считаю, что в широком смысле слова православная литература — это не только книги о Православии, не только житийная агиография, не церковно-историческая литература, не воспоминания о старцах или книжки, написанные священниками или мирянами о Церкви. Если брать шире, то это любая настоящая литература. Такая, как та, которую Томас Манн назвал «святой русской литературой».
Мы помним, что греческие святые отцы нашей Церкви учились на античности. То есть читали не только Священное Писание, не только Моисея и Давида, Павла и Петра, но и Гомера, и античных философов. И даже когда Юлиан Отступник пришел к власти, то он с гневом запретил христианам заниматься словесностью, античной словесностью, языческой словесностью. Поскольку считал, что христиане должны изучать только Писание своих рыбаков и плотников, но никак не должны читать Гесиода или, скажем, Демокрита. То есть он пытался присвоить античность исключительно языческому миру. А святитель Григорий Богослов целое Слово написал на эту тему. Он говорил, что всё, что написано правильно, всё, что написано красиво, принадлежит всем. То есть христианам принадлежат Гомер и Гесиод точно так же, как и эллинам, не верующим во Христа.
Конечно, хочется всеми мерами и способами, всеми силами и средствами возбуждать в людях желание читать. Чтобы мы вновь, как в советские времена, видели в метро людей, которые не играют в тетрис на гаджете, не решают кроссворд или судоку, но сидят с книжкой, лучше всего в печатном варианте, и читают что-нибудь серьёзное, что-нибудь, касающееся души.
Поэтому наша главная задача, задача христианская — вернуть человека к книге, а через неё — и к Книге книг.
